Арктический дубец II ©Страноведческий фарс. Глава II

Страноведческий детективный фарс, навеянный произведениями Арнальдура Индридасона, в частности “Arctic Chill”

Глава II

Начало здесь.

2019 год. Хрюнмундур Дьёбласон. Экс-муж. Экс-любовник. Экс-детектив. Бывший. Бывшая восходящая звезда в аппарате Rannsóknarlögreglustjóri Ríkisins – раннсоункулёгреглюстйоуририкисинс (произносится с пиететом и на одном дыхании!) – аппарате Главы Следственного Отдела Государственной Полиции Республики Исландии.

С тех пор кануло девять лет, и от пышного термина остались лишь песочные усы нарочито британской формы, да залитый кетчупом бежевый тренч-коут. По-простому «плащ».

«Yes I know the city like a lover», – Хрюндундур замурлыкал музыкальную тему из «Таггерта». На Алжезуре определение «сити» застегивалось, как плащ на округлившемся животике заматеревшего экс-детектива: не без угрозы прогнившим ниткам. Поселок-райцентр: населения пара тыщ с половиной, из которых лишь горсточка португальцев.

Остальные – высушенные, как камыш, люди северо-германского типа. Длинные волосы, которое солнце и ветер привело в фактуру соломы, кожа цвета портвейна «aged tawny», аскетическая худоба, да неистребимый запах канабиса, витающего над патлатыми головами, как голубок над Иисусом на алтаре местной церкви. Пришли «стучаться в двери травы» в шестьдесят-каком-то году, но португальское время остановилось: «лето любви» для них не закончилось.

«Чего нельзя сказать о тебе», – признался собственному отражению Хрюнмундур. «Lover» упорхнул вместе со сладкой птицей юности. Из потрескавшегося зеркала на заплесневевшей стенке на бывшего следователя смотрел не любовник, а немолодой кот породы «британ» с укороченным треугольным подбородком, над которым топорщились недовольные треугольные усы: золотое сечение лузерства!

«Теперь ты не лавэ-ловер, а собиратель португальского фольклора! – поздравил себя Хрюнмундур, – Сиди на драном хвосте ровно, и может – иншалла или ошала по-португальски – проведешь это январский вечер в свете электрической лампочки, а не при свечах, как обычно бывает в дождливый сезон».

Самое дорогое в Европе электричество померкло секунд на пятнадцать под натиском шквального ветра с Атлантики, но решило подарить бывшему следователю продолжение вечера откровений при тусклом свете энергосберегающей лампы.

Заговорила память: девять лет назад, извержение Эйафйатлаёкутлья, амбициозная начальница Сьёп Херманнсдоттир, метившая в парламент, но угодившая в городскую тюрьму по адресу Скоулавёрдюрстигур. Силиконовый гавномонстр из Голубой Лагуны, оставивший на месте преступления бутылку «Столичной» и канистру с тогда еще не ясной маркировкой «Novichok».

Срочная командировка в Москву к Хрюнько – официальному партнеру расследования. Расследование началось, продолжилось и завершилось в месте с непроизносимым названием: Сандуны. «Пей, Ёпссон!» – багровая луна хрюньковской хари мерцает в облаках обжигающего пара. Человек с внешностью обезображенного ножевыми ранениями Эгиля Скаллагримссона хреначит в печку опиоиды, канабиноиды, радионукли-ой-ды с веселыми прибаутками: «Ёпля-кака! Так это у вас – исландцев – называется?».

«Сан-ду-ны: won’t let the sun go down on me…», – хрипит не пришедший в себя после «расследования» Хрюнмундур в лицо бортпроводнице «Icelandair». Та жмет на тревожную кнопку. На рейс Хрюнмундура пускают, проверив полицейское удостоверение, но в Кефлавике принимают с таможней и пристрастием.

Начальница в тюрьме, а у зама в кармане плаща небрежно подброшенный канабис. Хрюнмундур рассказывает, что хотел поделиться с русскими рецептом исландского шоколадного торта – дьёблакаки. Но те не умеют мыслить в приземленных категориях обыденности: как слоны с полотен Дали, жители Гардарики шествуют по планете на комариных ногах геополитических домыслов и теорий заговора. «Бог их знает, на что обиделись, но и сам хорош, Хрюнмундур: пить, безусловно, надо меньше…»

В съемном жилье холодно и сыро: никогда в Исландии Хрюнмундуру не было так холодно, как здесь на юге Португалии. Холод от отсыревших стен ломит кости. Пожилая хозяйка – Дона Мария ду Ампару – передвигается по каменному полу артритным босиком, курит, протяжно кашляет и ворчит, что постоялец не желает справлять нужду в общественном туалете у автобусной остановки, а тратит деньги на воду в сливном бачке. Неслыханная роскошь!

Нечистоты, на худой конец, можно собирать в ночном горшке и выплескивать в мутные воды обмелевшей речки Алжезурки. Когда-то она была настолько глубокой, что фламандские суда бросали в Алжезуре якоря. После землетрясения и цунами 1755 года речка куда-то слилась – вместе с фламандцами, оставив лишь глинистый ручеек, загаженный индоутками.

Хрюнмундур устал от самокопания и направился в бар «Понтапе» (что он понимает как «поджопник») у нового моста через Алжезурку. «1755 год оставил неизгладимый след не только на рыжей португальской земле, – подумал он, – но и в Исландии, где извержение вулкана Катла растопило толщу ледника, породив водные потоки объемом аж в две Амазонки!»

Бывший следователь занял место за пластмассовым столом, вооружившись микроскопической бутылкой пива «Супербок» и планшетом, чтобы почитать местные новости. Напротив сидел местный горбатый работяга: купол бесшеей головы, обрамленный ассиро-вавилонскими кудрями, венчала детского размера бейсболка «Angry Birds». За столиком слева пара высушенных нарко-нидеров: патлатые головы покоились на согнутых руках, что делало их похожими на зловещую богомольную саранчу. Хрюнмундур углубился в чтение статьи на сайте местного мобильного оператора MEO.

Продолжение последовало здесь. Увлекательное путешествие на родину Хрюнмундура можно заказать здесь.

Комментировать

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.