Продолжение перевода книги Мартина Пейджа о Португалии

Глава 8: Повествует о короле Жуане II

Уже переведено:

• Предисловие и Глава 1 — От Ионы до Юлия Цезаря
• Глава 2 — Рим на берегах Атлантики
• Глава 3 — Восход и закат христианства
• Глава 4 — Арабы несут цивилизацию в Европу
• Глава 5 — Реконкиста
• Глава 6 — Мир цистерцианского периода
• Глава 7 — Принц Генрих Недоплаватель

Царствование короля Жауна II продолжалось всего четырнадцать лет вплоть до его смерти в 1495 году, когда королю было сорок (некоторые из современных португальских историков считают, что он был отравлен). Это было одно из самых необычайных правлений в истории Европы. Вот какую эпитафию посвятил ему граф Фикальо: «Возможно, он и не был хорошим человеком, но, безусловно, был великим королем». Наш современник, историк Оливейра Маркеш, сказал следующее: «Жуану, а не принцу Генриху, следует приписывать заслугу разработки всестороннего плана географических открытий с указанием целей и средств».

План короля Жуана II поражал размахом и вдохновлял исполнителей. Он преследовал задачу превратить Средиземное море – центр могущества в цивилизованном мире со времен Древнего Египта – в провинциальное болото, а Лиссабон – в самую богатую столицу западного мира. Население Португалии на юго-западной оконечности Европы составляло всего полтора миллиона человек – одну восьмую численности населения Италии, меньше четверти населения Испании или половины населения Англии. Для осуществления своей авантюры португальцы заручились финансовой поддержкой семейства Медичи и других флорентийских банкиров, но никакой иной логистической помощью не пользовались. Сменится всего одно поколение, и в 1531 году король Англии принесет Дожу Венеции свои извинения за то, чтобы его галеоны перестали заходить в Венецию для закупки специй и впредь будут следовать в Лиссабон. Впрочем, к этому моменту на складах у венецианцев не оставалось специй на продажу. Их купцы вернулись из ежегодной экспедиции для закупки специй в Александрии с пустыми руками. Отцы города сплелись в клубке взаимных обвинений, а город пошел ко дну как в прямом, так и в переносном финансовом смысле. Во Флоренции, где Медичи подсчитывали свои доходы от этой операции по перемещению власти и денег в захолустное атлантическое государство, это назвали «триумфом современности над отсталостью».

Группа португальских аристократов, прибывших в Италию, велела подковать своих коней золотыми подковами, которые висели на одном гвозде, дабы понаблюдать, как «итальяшки» примутся дубасить друг дружку за упавшие подковы. Лиссабон стал одним из самых богатых городов в Европе. Сюда приезжали гости из Англии и других отсталых европейских стран, чтобы поглазеть на роскошь португальской столицы и убедиться в ее превосходстве в области культуры и науки, оперы и медицины, архитектуры и ювелирного дела.

Именно король Жуан II собрал Совет ученых – видных церковников, раввинов, математиков и картографов, который позднее стали ошибочно называть «сагрешской школой», почему-то прописав ее в Сагреше. Научные прения этого Совета происходили преимущественно в Сантарене и иногда в замке рыцарей-тамплиеров в Томаре[i]. Жуан II провел переговоры относительно закупки крупной партии золота в Западной Африке, которое было пущено на финансирование плаваний Бартоломеу Диаша, Васко да Гама и других первооткрывателей. Именно Жаун II, а не «Криштавану» Колумб, и уж точно в большей степени, чем Принц Генрих, стоит за одним из самых важных событий в истории человечества: завершением – к худу или к добру – изоляции Европы от других цивилизаций.

То, что досталось Жуану, когда он пришел к власти, привлекательным не назовешь. Его отец Афонсу V ввязался в пагубный конфликт с Кастилией, после чего отправился во Францию, чтобы заручиться военной поддержкой у короля Луи XI. Когда Луи XI отказал ему в помощи, Афонсу переоделся простым паломником и укрылся в стенах монастыря в Бретани. Там его обнаружили и отправили домой в Португалию. Афонсу обратился к Парламенту с просьбой разрешить ему отречься от престола, но скончался до обсуждения своего запроса. Его сыну Жуану досталось в наследство государство, положение которого было хуже, чем финансовая катастрофа. Национальная валюта обесценилась. Казна задолжала огромные суммы Церкви, а последняя перепродала права на сбор долгов еврейскому консорциуму.

Аристократия склонялась к тому, чтобы совершить переворот. Двоюродный брат Жуана – Герцог Браганский – собрал частную армию из трех тысяч кавалеристов и десяти тысяч пехотинцев. Король Жуан пригласил герцога обсудить перемирие. Затем арестовал и велел отрубить ему голову. Жуан позвал своего зятя – Герцога Визеу – на переговоры. Двери закрылись, и Жуан заколол Герцога: по словам хрониста, «без лишних слов». Те из древней бургундской аристократии, сформировавшейся еще при рождении Португалии, кто смог выжить, оказались в крайне стесненных обстоятельствах. Их привилегии были радикально урезаны. В частности, отправление правосудия стало королевской монополией. Жуан потребовал вернуть ему земельные владения аристократов, уступленные в прошлом другими королями. Некоторые из аристократов получили – в обмен на публичное принесение клятвы верности – права пожизненной аренды своих угодий. При королевском дворе, как и во всех государственных институтах, было сведено на нет то положение и влияние, которыми эти аристократические кланы пользовались веками.

Жуан поручил своим советникам заняться поиском качественных кадров среди населения. С перспективными гражданами проводили собеседования, изучая их происхождение и квалификации. Имена тех, кто с успехом прошли собеседования, заносились в «Королевский Реестр». Именно из этого Реестра набирались кадры для замещения административных и судебных вакансий. Родился абсолютно новый, централизованный и беспрецедентно подвижный режим, неотъемлемой частью которого стал Совет ученых. Таким образом было положено начало традиции, которая живет и сегодня, согласно которой академики и интеллектуалы играют ключевые роли в управлении Португалией. Более трети кабинета Премьера Антониу Гутерреша[ii] состоит из университетских профессоров.

Для многих зарубежных историков роль Короля Жуана II ограничивается тем, что он сыграл второстепенную роль в эпической драме «Криштавана» Колумба. Именно Король Жуан II отверг предложение Колумба найти западный путь из Европы в Индию – решение, которое практически повсеместно считается грубейшим просчетом, примером того, как можно прошляпить одну из величайших возможностей, когда-либо открывавшихся правителю. На самом деле было как раз наоборот. Среди достижений, которые нередко приписывают Колумбу – понимание того, что планета круглая, и что существует американский континент. Португальские и галисийские рыбаки уже не одно поколение вели лов трески у берегов Канады, пополняя свой рацион зерновыми, которые выращивали на американском континенте. Последнего Колумб никогда не видел. Вместо этого он высадился на каких-то островах, которые назвал Вест-Индией, через два года после того, как португальцы открыли путь в настоящую Индию. Индия, как они уже давно догадывались, находились на востоке. Но еще хуже – во всяком случае, для испанских спонсоров Колумба – было то, что хвастовство Колумба о его великих открытиях обеспокоило короля Жуана и Совет ученых, и они поспешили воспользоваться им, чтобы заключить с испанцами договор, который давал Португалии монополию над половиной Южной Америки – сегодняшней Бразилией – и всей Африкой и Азией. Колумб скончался в бесчестии и был похоронен в могиле бедняка[iii], а португальцы стали самым богатым в Европе народом.

В фольклорной памяти народов Северной Европы открыватели земель за пределами европейского континента были людьми беззаветного мужества, уверенными, что рискуют низвергнуться за край плоской земли, и верящими в существование чудовищных монстров, которые возникают из глубин океана исключительно для того, чтобы в щепки размозжить каравеллы и проглотить их экипажи. Это отражает состояние невежества в Северной Европе относительно окружающего мира в царствование короля Жуана, из которого португальцы выбирались семимильными шагами. При этом делали это в условиях жесточайшей секретности. В какой-то момент португальский парламент даже предложил выслать всех иностранцев из Лиссабона. На это не пошел король. Вместо этого он заказал кампанию дезинформации, направленную на то, чтобы ввести в заблуждение остальную Европу.

Представления северных европейцев уходили корнями в научно-фантастические представления средневековых книжников. Неизведанные территории населяли в буквальном смысле безликие люди, не имевшие горла, с глазами на плечах и ртами на животах. Тут вам и одноглазые женщины, и мужчины с единственной ногой, на которой они скачут расторопнее, чем мы бегаем на двух; встречались двухголовые люди, а то и люди без ртов, которые питались запахами растений; люди, которые заглатывали рыбу живьем, запивая морской водой. В окрестностях реки Ганг местные жители употребляли в пищу живых кобр и жили по четыреста лет! Португальцы, пользуясь своей репутацией морских «дальнобойщиков», способствовали распространению такого рода мифов в Северной Европе. Там – в заморских далях – есть гигантские змеи, что растворяются при первом контакте с водой. Фламандские корабли, рискнувшие спуститься вдоль западного побережья Африки, были крайне предрасположены терпеть крушения, в то время как матросов африканцы живьем варили в котлах и кушали на обед. Чтобы было полной противоположностью реальной ситуации. Именно африканцы бежали в ужасе от европейцев в убеждении, что последние – каннибалы! Но стереотип продержался еще 500 лет и до сих пор встречается в комиксах и бытует фольклоре северян.

Согласно биографии, написанной его сыном Фернандо, Криштавану Коломбо был генуэзским моряком на корабле, который затонул вблизи Мыса Святого Винсента, когда ему было двадцать два года. Колумба и весь экипаж спасли и выходили жители португальского города Лагуш. Оттуда он отправился в Лиссабон, где работал картографом его младший брат Бартоломео. Некоторое время Кришатвану помогал своему младшему брату, после чего стал записываться на суда, идущие в Бристоль, Голуей, Исландию[iv], а также в «страну трески в сотне лиг дальше».

Вернувшись в Лиссабон, Колумб работал в качестве агента для генуэзских купцов, но бизнес не пошел, и он погряз в долгах. Таким безнадежным должником он и предстал перед королем Жуаном II, которому предложив профинансировать экспедицию через Атлантический океан. Колумб показал королю свои расчеты, демонстрирующие, что его маршрут через Атлантику станет кратчайшим путем в Японию и «остальную Индию». Король не поверил. Летописец записал, что «Его Величество увидело, что Криштавану обладает большим ртом, будучи хвастуном и преувеличивая собственные заслуги, но полон скорее иллюзий и фантазий, чем уверенностью в своей правоте».

Тем не менее король направил Колумба в Совет ученых, чтобы там поставили «независимый диагноз». Ученые были уже знакомы с расчетами, предложенными Колумбом. Их автором был флорентийский ученый Паоло Тосканелли: они приводились в его письме к канонику лиссабонского собора Мартиншу [Роризу]. Португальские ученые на тот момент уже отвергли эти калькуляции. В своем письме Тосканелли утверждал, а Колумб повторил Королю и Совету ученых: «Антилия[v] находится на расстоянии 1500 миль к западу от Лиссабона, Япония – в 3500 милях к западу, а Китай в 5000 милях». Тосканелли неверно вычислил длину одного градуса широты, которую он считал равной 84 километрам, в то время как португальские математики уже знали правильный ответ – 111 километров. Это привело к тому, что Тосканелли неправильно поместил западный берег «Индий» (которые мы сегодня называем «Азией») на 180 градусе, в то время как португальцы рассчитали, что они находятся на 229 градусе. Более того, португальские моряки уже плавали через Атлантический океан далее, чем на 1500 миль. И из собственного опыта знали, что никакой Японии там нет! Современные ученые сходятся во мнении, что к тому моменту португальские моряки уже открыли территорию, которая позднее стала Бразилией, но хранили свое открытие в тайне. Они торговали с Бразилией, перегружая товары на удаленных торговых постах у западного побережья Африки, утверждая, что они пришли из Африки.

Больше чем за два года до того, как поднял паруса Колумб, Бартоломеу Диаш открыл путь на восток вокруг Мыса Доброй Надежды. Значительно менее известный португальский шпион – Перу да Ковильян ­­­– прибыл в саму Индию через Ближний Восток, откуда вернулся с арабскими и индийскими картами, на которых был помечен маршрут с юга африканского континента в Индию.

Колумб сбежал от долгов из Лиссабона в Англию. Там его план в очередной раз отвергли, сочтя невыполнимым. Когда Колумб, наконец, отправился в путь, заручившись финансовой поддержкой испанской короны, он достиг карибского бассейна, который – в соответствии с расчётами Тосканелли и самого Колумба – был Южно-Китайским морем. Колумб назвал остров, на котором высадился, Ангильей. После чего помчался в Европу хвастаться своими достижениями. На беду Испании он вернулся не прямо туда, а остановился в Лиссабоне. Колумб направился в королевский дворец, чтобы, как ему казалось, насладиться местью, сообщив его Величеству, что приз, который мог бы быть по праву его, теперь является собственностью Королевы Кастилии и Короля Арагона. Колумб упрекнул короля Жуана в том, что тот пренебрежительно к нему отнесся и не поверил.

Жуан парировал, указав, что по договору с Испанией о разделе сфер влияний все земли, открытые Колумбом, находятся в португальском секторе мира и потому принадлежат ее королю.

К тому моменту, когда Колумб добрался до Испании, король Фернандо и королева Изабелла получили письмо от короля Жауна, в котором тот грозился послать флот на остров Антилья, чтобы силой отобрать его. Если у испанцев не будет других предложений:). Испанцы поспешили за стол переговоров. Стороны встретились в удаленном испанском городке Тордесильяс неподалеку от границы с Португалией. В качестве посредника выступал Папа Римский из рода Борха [Борджия] Александр VI, который заслушал представления обеих сторон в Риме и назначил папского легата, чтобы представлять его в Тордесильясе. Согласованная там линия раздела пролегла на расстоянии 370 лиг западнее Островов Зеленого мыса. Любые земли, которые каждая из сторон застолбила за собою в сфере влияния другой, подлежали возврату. Сторонам надлежало оповещать друг друга об открытиях своих мореплавателей. В реальности споры о том, где именно проходит эта линия, будут продолжаться еще два столетия. Поразительно то, что линия поделила Южную Америку на две более ни менее равные части, причем та часть, что досталась Португалии, находилась значительно ближе к Европе. Открытие Южной Америки еще только предстояло. Похоже, что испанцы не ведали о существовании этого континента. Из чего трудно не заключить, что португальцы, напротив, знали о нем и, сохранив в тайне свое открытие, провернули один из хитрейших трюков в истории мировой дипломатии. Сразу после того, как был подписан договор, Педру Алвариш Кабрал «официально» открыл западный берег Южной Америки[vi] .

Ко времени подписания договора король Жуан II уже имел в своем активе важное – даже невероятное – достижение. Португальская валюта, имевшая “мусорный рейтинг” в момент его прихода к власти, стала самой твердой в Европе. Страна полностью вернула свой долг Католической церкви и Банку Медичей во Флоренции. Государство выкупило обратно свое право взымать налоги. Впервые с начала португальских географических открытий два столетия назад государственная казна обогатилась настолько, что сама смогла финансировать экспедиции, а не продавать права на такие экспедиции искателям приключений из частного сектора.

Жуан добился этого, переправив в Португалию значительные объемы золота с территории, которая сегодня известна как Гана, в Западной Африке. Чтобы получить это золото Жуан внедрил радикально новый способ обращения с африканскими племенными вождями. Ушло в прошлое авантюрное пиратское поведение, похищение детей из африканских королевских семей с целью получения выкупа, торг на языке угроз. Теперь представители нового дворянства назначались послами; их одевали в формы придворных и посылали в Африку, вооружив письмами от короля Жуана, в которых декларировалось уважение и дружественные намерения. Вопреки бытующему мифу, люди эти, включая Васко да Гама, не были мореплавателями. Кораблями управляли капитаны и штурманы.

Жуан II отравил Диогу де Азамбужа вести переговоры с вождями в Гане. То, что Диогу пришел с миром подчеркивалось тем фактом, что он был калекой. Другие путешественники до него обнаружили, наконец, источник золота, которым расплачивались торговцы из Северной Африки. Значительные запасы этого золота содержались в аллювиальных песках на территории, где сегодня находится город Аккра. Отсеивать золотой песок с помощью сита было легко и дешево. Дополнительные поставки золота на побережье осуществлялись представителями народа Ашанти на севере.

Диогу представил верительные грамоты. Вожди, облаченные в тоги, держали в руках разукрашенные золотые посохи и восседали вместе с сыновьями и подчиненными на золотых тронах. Они заслушали и обсудили предложение Жуана разместить у себя постоянное торговое поселение и стать монопольным поставщиком золота. Вождей впечатлили вежливость и хорошие манеры португальцев, резко контрастировавшие с манерами представителей других европейских народов, в которыми, впрочем, они имели весьма ограниченный опыт общения. Вожди признали приемлемыми условия торговли. Был заключен договор.

Король Жуан отправил флотилию из девяти кораблей и двух галеасов, в трюмах которых находились форт, склад и часовня. Они были построены в Португалии и разобраны на части; каждый строительный блок пронумерован и внесен в чертеж. Вместе с этим инновационным грузом плыла сотня каменщиков и столяров. Прибыв на место, они наняли здешних рабочих, чтобы собрать конструкции. Со временем Аккра превратилась в португальское поселение – первый европейский город за пределами Старого Света.

Португальцы знали Аккру как Крепость Сан-Жоржи-да-Мина. Из нее как минимум раз в месяц золото отправляли в Лиссабон. Там – на торговой площади Праса ду Комерсиу на набережной Жуан построил рядом со своим дворцом склад Каза да Мина, чтобы хранить там золото[vii]. Король лично получал каждый груз золота, подписывая накладные документы и скреплял их печатью. Случались вспышки пиратства, когда французские и фламандские суда атаковали каравеллы с золотом на подступах к Лиссабону. Известно, что на борту по крайней мере одного из них находился разочарованный португальский лоцман, который вывел пиратов на главный маршрут португальских каравелл. За один такой рейд пираты захватили две тысячи золотых дублонов[viii]. Был момент, когда Губернатор Сан-Жоржи-да-Мина сообщил в Лиссабон, что напротив гавани крутятся около пятидесяти фламандских, французских и английских судов. Невзирая на это, к 1500 году Португалия ежегодно получала 400 килограмм золота. Когда португальца, работавшего в Сан-Жоржи-да-Мина, уличали в попытке контрабанды золота, к нему применялись самые суровые наказания. При этом каждый португалец имел право израсходовать процент своей зарплаты – в зависимости от военного или гражданского чина – на приобретение золота у африканцев на рынке. Далее он мог за отдельную плату получить сертификат подлинности этого золота в королевском налоговом представительстве в Сан-Жоржи-да-Мина. После этого ему разрешалось отправить золото в Каза да Мина, где его приобретала казна. Многие рабочие скопили таким образом немалые состояния.

Золото в королевской казне было пущено на выполнение Великого Плана. Завеса тайны, окружавшая этот План, а также тот факт, что многие из официальных документов сгорели при пожаре после лиссабонского землетрясения, объясняет, почему мы точно не знаем, когда именно он зародился. По своей природе этот план был и остается дерзким и четким. Основным источником богатства других европейских держав была торговля восточными специями. Хотя Генуя и участвовала в этой торговле, господствующее положение в ней занимали венецианцы. На доходы от торговли специями венецианцы отстроили свою величественную столицу и создали империю, простирающуюся от Далмации и до берегов Черного Моря. Покровительствуя изобразительным искусствам в меньшей степени, чем Флоренция, они щедро спонсировали знания в области естественных наук. Особо велики были их познания в анатомии и медицине. Молодой португальский ученый, которого король Португалии отправил из Лиссабона в Венецию изучать анатомию, вернулся с копией первого европейского учебника по этому предмету. Предствляется весьма вероятным, что первая книга по анатомии в Англии была именно этой копией, которую приобрели в Лиссабоне бывшие там проездом английские врачи.

Самоубийственным пробелом в венецианской науке была ее антипатия к знаниям, накопленным арабами. В эмоциональном плане это понятно. Хотя арабы из Александрии выступали в качестве посредников в торговле специями, обеспечивая необходимую связь между Востоком и Европой, Аравия в целом была заклятым врагом Венеции.

Именно из арабской науки великие иудейские ученые подчерпнули львиную долю своих светских знаний. Хотя арабы и начали относиться к ним враждебно, неверно утверждать, что это был тот случай, когда учатся у врага. В более счастливые времена иудеи были такой же значимой группой вкладчиков в накопление знаний, как и мусульмане. Даже если арабский и был языком, на котором фиксировались эти знания, их основной массив принадлежал иудеям в той же степени, что и мусульманам. Спорадические еврейские погромы в Испании дали королю Португалии Жуану возможность завербовать в свой Совет ученых выдающихся еврейских ученых из этой страны. Король воспользовался этим шансом. По королевскому указу иудеям была выделена очень удачная площадка на склоне одного из холмов. Другая площадка – для тех же целей – была передана еврейской общине рыцарями Ордена тамплиеров чуть ниже их замка-монастыря и штаб-квартиры в Томаре. Король Жуан был Магистром Ордена тамплиеров, под гербом которого – тамплиерским крестом – продолжали ходить в океан португальские суда-открыватели.

В иерархии на официальных церемониях Верховный Раввин имел тот же статус, что Кардинал. Евреями был королевский казначей, а также лекарь его Величества – Сеньор Рудригу – выдающийся ученый, и не только в сфере медицины. К ним присоединился Жузе Вазинью – блестящий математик из знаменитого университета Саламанки. Именно он возглавлял группу ученых, подвергших критическому анализу расчеты Христофора Колумба, и отверг последнего как шарлатана.

Арабы в свою очередь основывали свои светские знания на мудрости древних греков. Работы великих греческих философов, как отмечалось, были переведены на арабский язык задолго до того, как европейцы познакомились с ними на латыни. Большинство жителей Западной Европы не владело греческим, а потому многие из них впервые познакомились с работами греческих философов в переводе с арабского. К этой сокровищнице знаний евреи добавили столетия собственных наблюдений, которые португальцы развили далее.

Наиболее важным из тех выводов, к которым они пришли, был вывод о существовании Индийского океана между восточным побережьем Африки и западными берегами Азии. До этого – со времени путешествия Марко Поло – считалось, что у реки Нил имелось второе устье на атлантическом побережье Западной Африки, а к востоку Африка тянулась как непрерываемая территория вплоть до самого Китайского моря.

Король и его ученые решили направить по земле шпиона в Аден – точку, где Марко Поло и его соратники в страхе повернули вспять, испугавшись перспективы продолжения путешествия на суденышке типа «дау». Миссия шпиона – не возвращаться, а идти вперед. Если гипотезы ученых верны, шпион доберется до Индии. Для выполнения этой миссии выбран Перу да Ковильян.

[i] Либо в Каштру-Марин, как автор утверждает в Главе VII, а то и в Коимбре [Примечание переводчика].

[ii] Премьер-министр Португальской республики с 1995 по 2002 год. Традиция академизма во власти с тех пор явно разжижилась. В 2013 году, например, за липовый университетский диплом (в лучших традициях Думы РФ) был отправлен в отставку министр по связям с парламентом Мигель Релваш [Примечание переводчика].

[iii] Колумб скончался в Вальядолид, на его прах претендуют Доминикана, Гаити, кажется, Куба, и Севилья [Примечание переводчика].

[iv] Колумб перезимовал в Западной Исландии на полуострове Снайфедльснес, где до сих пор проживают потомки истинного открывателя Америки Лейфа Эрикссона или, скажем, Гудридюр, дочери Торбьёрна, которая родила первого европейского ребенка на американском континенте. Исландцы убеждены, что именно там он получил «инсайдерскую информацию» о существовании Америки [Примечание переводчика].

[v] Остров-призрак на картах XV века. Считалось, что он находится прямо напротив материковой Португалии, отсюда и название – «Ante Ilha», что переводится как «остров напротив» [Примечание переводчика].

[vi] Путаницу насчет западного и восточного берега, как и равности долей Южной Америки, оставим на совести автора – ныне, увы, покойного [Примечание переводчика].

[vii] Праса ду Комерсию появилась на месте дворца Рибейра после лиссабонского землетрясения в 1755 году, да и сам дворец Рибейра с вышеуказанным складом относится скорее к эпохе наследника Жуана II – короля Мануэля [Примечание переводчика].

[viii] Не стал дотошно изучать этот вопрос, но мне почему-то кажется, что дублоны ходили в XVIII веке [Примечание переводчика].

Продолжение последовало здесь.